Читать книгу "Все правые руки - Юрий Витальевич Яньшин"

и согласились.

В бывшем кабинете Начальника Генштаба, а ныне Главы Высшего Военного Совета садиться за стол, где проводятся оперативные совещания не стали, а открыв маленькую незаметную дверцу, стилизованную под книжный стеллаж, очутились в небольшой, но уютной каморке, предназначенной для непродолжительного отдыха. Комнатенка была оборудована достаточно скромным образом. В ней помимо большого и плоского экрана телевизора, установленного на тумбочку, еще присутствовал небольшой платяной шкаф, бар с горячительными и прохладительными напитками, черный кожаный диван, пара кресел и журнальный столик между ними. Кряхтя, как старый дед, коим он, по сути, и являлся, Афанасьев бухнулся на диван. Его гости разместились со всеми возможными удобствами в креслах вокруг столика, скромно украшенного кем-то букетиком полевых цветов. Верный Михайлов стоял в проеме двери. Ожидая указаний.

– Ну, что други, – открыл Афанасьев дверцу бара, находящуюся рядом с диванным подлокотником, – по рюмочке чая?

Богданов сразу заотнекивался. Храбрый и умелый воин, в быту слыл завзятым подкаблучником, а его грозная супруга не выносила запах алкоголя, как Святая Церковь Нечистого. Глядя на и. о. Начштаба, Рудов тоже отказался, мотивировав свое решение тем, что обстановка остается крайне неясной, поэтому ему необходимо сохранить ясность и трезвость мышления. Валерий Васильевич сожалеюще вздохнул и, закрыв дверцу, обратил свой взор на все еще стоящего на пороге Михайлова.

– Борис Борисыч, голубчик, – обратился он к своему адъютанту, – расстарайся-ка нам достать чайку цейлонского, да не в пакетиках, ну их к бесу, а настоящего. И еще там всего, что к этому полагается.

– Это мы могЁм, – делая ударение на последний слог, закивал Михайлов. – Обождите немного, я сейчас. Мигом.

Прошли не более пяти минут, как дородная подавальщица из генштабовской столовой уже расставляла на журнальном столике чашки, блюдца и заварной чайник, расписанные под «гжель», сахарницу с рафинадом и вазочку с разнообразными фруктами. Позади нее маячил Михайлов, держа на вытянутых руках горячий электрический самовар. Закончив сервировку столика, она выпрямилась, ожидая дальнейших указаний, но Афанасьев кивком головы отпустил ее восвояси. Ухаживать за мужчинами было некому, поэтому каждый наливал себе сам, сколько кому потребно. Чай пили из блюдечек, громко прихлебывая с сахаром вприкуску, как московские извозчики в начале прошлого столетия. Разговоры при этом вели совершенно посторонние, тщательно делая вид, что события, разворачивающиеся на их глазах, к ним самим не имеют никакого отношения. Так прошел целый час. Втроем выдули почти половину самовара, громко отдуваясь и утирая выступавший пот. Нетерпеливый Рудов, то и дело бросал косые взгляды на круглый циферблат настенных часов. Афанасьев же, напротив, выражал полное спокойствие и безмятежность на манер узбекских аксакалов, кейфующих за достарханом в чайхане под навесом.

Прошло еще какое-то время, прежде чем к ним, как вихрь ворвался, выпучив глаза, Михайлов.

– Там… Там… – бессвязно тараторил он, указывая пальцем на кабинет шефа.

– Да что там?! Говори толком, кол тебе осиновый в ребро! – вскинулся на него Рудов.

– Там, на прямом проводе этот, как его… – все еще не мог оправиться от волнения Борис Борисович.

– Зеленский, что ли? – невозмутимо поинтересовался Афанасьев, выгнув бровь.

Не в силах выговорить ни слова от переполнявших его эмоций, Михайлов только мелко-мелко закивал головой. С несвойственной для его медлительной натуры прытью Афанасьев бодро, как напружиненный вскочил с дивана и направился в кабинет – к одному из полудюжины телефонов расставленных сбоку от стола. Но уже в самом кабинете его догнал Рудов и довольно бесцеремонно дернул за рукав.

– Постой, Василич! – хриплым голосом остановил он его на полдороге.

Тот остановился и с недоумением посмотрел на своего «серого кардинала». А тот, как бы отвечая на его немой вопрос продолжил:

– Негоже тебе, главе сверхдержавы вести разговоры с цирковым паяцем. Ему и со мной побалакать за счастье будет. Он с тобой в четверг отказался говорить, так пускай теперь говорит со мной. А буде так и дальше продолжаться, то в следующий раз пусть вон с Михайловым твоим общается. Будет с него.

– Ты уверен, что это будет правильным? – усомнился Афанасьев.

– На все сто. Хамов надо учить этикету хамскими методами.

– Ну, смотри сам, – пожал плечами диктатор и, не дойдя шеренги телефонов, бухнулся на стул рядом со столом.

– Какой аппарат? – спросил Сергей Иванович у адъютанта, шевельнув бровями. Все телефоны были одинаковыми.

– Крайний, справа, – подсказал тот.

Рудов обстоятельно умастился в начальственном кресле и только после этого соизволил поднять трубку, предварительно нажав на кнопку громкой связи.

– Алё! – пророкотал он кошачьей ленцой в голосе.

– Алло! Алло! – заверещал в трубке голос известного комика. Свойственный этому маленькому человечку бас, изменил ему, на сей раз, превращаясь в истерический дискант. – Здесь президент Украины! С кем я говорю?! Афанасьева мне!

– Ишь ты, чего захотел? – со спокойной издевкой в голосе спросил Рудов. – Занят он.

– Как занят?! Почему занят?! Срочно дайте мне его к телефону! – продолжал неистовствовать представитель 95-го квартала.

– Чего орешь?! – невозмутимо оборвал его «пруссак», все более и более входивший в рол хамоватого посредника. – Говорю же тебе, занят он. Совещание у него с аграриями. По поводу урожая моркови и свеклы.

– Какой моркови?! Какой еще свеклы?! Вы что, там все, с ума посходили, что ли?! – окончательно сорвался на крик Зеленский.

– Ты не верещи, как поросенок резаный, а толком объясни, чего тебе надобно от Его Превосходительства Господина Главы Высшего Военного Совета Российской Федерации? – едва не по складам произнес только что выдуманную им самим форму обращения Афанасьеву, под смешки Богданова и Михайлова.

– Вы что себе позволяете, черт вас побери?! Вы кто такой, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне?! – не переставал голосить суматошный человечек на том конце провода.

– Я то? – как бы переспросил он его, уточняя. – Я-то буду генералом армии Рудовым Сергеем Ивановичем. Слыхал, чай о таком?

– Рудовым?! – как-то сразу поник президент «незалэжной», поняв с кем, имеет дело, но тут же опять встрепенулся, словно после принятия возбуждающего средства (хотя не исключено, что так оно и было на самом деле). – Я знаю, что это все ваши гнусные проделки! Незамедлительно! Слышите?! Незамедлительно свяжите меня со своим начальством!

– Рылом не вышел говорить с самим Афанасьевым, – все также спокойно возразил ему Сергей Иванович. – Со мной будешь говорить, а я ему передам, если что.

– Да, как вы смеете оскорблять президента независимого государства?! – опять начал возмущаться тот, но собеседник его перебил.

– Ась?! Какого-какого государства? – переспросил он, как бы ослышавшись.

– Независимого! Вы долго будете измываться надо мной?!

– Неа! – по-простецки ответил Рудов. – Я хоть сейчас могу положить трубку.

– Хорошо, дьявол вас возьми! Тогда я выскажу вам все в лицо!

– Излагай, – царственно снизошел Рудов.

– Слушайте же! Ваша наглая кровавая выходка нанесла моей отчизне острую и болезненную рану, которая еще долго будет кровоточить в сердцах всех украинцев! Но вы глубоко ошибаетесь, думая, что эта рана смертельна! Мы все еще в силах противостоять вам! Подло и предательски, в очередной раз, вы напали на нашу страну без всяких оснований и без объявления войны! Вы переступили грань нашего терпения и всепрощенчества, бросив перчатку нам в лицо! Что ж! Мы принимаем вызов! И объявляем вам войну с этого самого мгновенья! Весь цивилизованный мир с нами! Я уже переговорил с главами ведущих держав. И нам была обещана всесторонняя и всеобъемлющая помощь. На этот раз вам придется иметь дело не только с пылающим чувством мести украинским народом, но всем блоком НАТО. Терпению мира пришел конец. И мы заставим вас подписать акт о капитуляции прямо под стенами вашего Кремля. А потом будет суд! Международный! И вас всех, кто останется после всего этого в живых, будет ждать веревка по приговору Уголовного Трибунала! Наше дело правое! Слава Украине!

– Сала Украине, а не славы, – ехидно заметил Сергей Иванович, а затем, сразу посерьезнев, начал отвечать. – А теперь слушай меня внимательно, «щеня вмерла»105. Для тебя было бы лучше, если бы все что ты мне тут